* * *

Быть мастером. Нелегкий труд, понятно.
Быть Маргаритой – твой тяжелый крест.
Я помню, будто мы с тобой когда-то
Вдвоем спустились с облачных небес.
Была ты ланью белой, сизокрылой.
Был я как ветер – радужен и чист.
Мне кажется противной и постылой
Вся прежняя моя пустая жизнь.
Мне кажется, ты мучаешься страшно.
Ты, как она, мечтаешь о свободе.
И думаешь, что все это напрасно,
Что нет любви, и что-то в этом роде.
Я вижу счастье все ж в твоих глазах,
Я вижу в них любовь и вижу веру,
Когда так мало цифр на часах,
Когда на время Бог поставил меру.
Он мучился. Он говорил – уйди.
Оставь меня, ищи себе спасения!
И ты могла бы от меня уйти,
Забыв про все без тени сожаления.
Скажите мне, о чем тут сожалеть –
Всегда последняя простая сигарета
И мелочи разбросанная медь,
А так же голая душа поэта.
Пустые комнаты. Плакаты на стене.
В обиде совесть, но чисты – карманы.
И ты могла. Но тянешься ко мне.
И хочешь быть со мною, как ни странно.
У мастера-то был его роман,
И он писал. И это было свято.
Ведь и поныне на свободе Вар-равван,
И по сей день в чести порок Пилата.

За это стоило быть рядом до конца,
Хотя б на мой сторонний взгляд, по крайней мере…
А что же я? Нет ни креста и нет венца,
И не за что выламывать мне двери.
Твои страдания я не оправдал,
Моя любимая, моя ты Маргарита.
Но все же верю, что тебе я дал
Все то, что от сторонних глаз сокрыто.
Дал смысл, дал мечты и дал любовь.
И спас от пропасти – от сущей пустоты.
И все же, думаю, такая наша кровь:
Навряд ли с кем-нибудь еще сошлась бы ты.
Я виноват. Наверно, дал не много,
Но все же столько дал, сколько и мог.
Я верю – только началась дорога.
Когда идя, запнулся о порог.
И все же – не соврал. Живу тобою!
От ярких звезд до темной глубины.
Быть может, в этом я чего-то стою,
И это сглаживает тень вины.
Прости обиды милая! Прости мне!
Я дан тебе. И все же — чтоб светить!
Как он в последний час, в Ершалаиме.
Сумел за все заранее простить.

Ухожу

Я ухожу. Не знавший вкус победы,
Легко растаю в сумереке дней.
Останусь пылью на страницах Кастанеды.
Укора полною улыбкою твоей.

Уйду, печален, в соответствии с традицией.
Сойду с прямого верного пути.
Растаю в небе одинокой птицей.
И вам меня не станется спасти.

Моя бушующая осень рвет экраны.
Безудержно захлестывая все.
Скажи мне, 23 – не слишком рано,
Чтоб сумка так давила на плечо?

Желание птицей стать печалью чревато.
Скорее это просто полный бред.
Скажи, зачем сходить с ума и виновато
Глаза прикрыв, лезть снова в пачку сигарет?

Зачем не спать, съедать себя нам днями?
В чем суть, причина нашей боли в чем?
Я пачкаю бумажный лист словами,
Дрожаньем рук сминая мысли в ком.

В чем смысл жить так, как в бою среди покоя?
Зачем эти метания души?
Хотя… они роднят меня с тобою,
Как двух собак одни съедают вши.
Прости мне эту сниженность сравненья.
Но я, порою, правда, не пойму —
Мы те, кто ищет свет для ВСЕХ СПАСЕНИЯ
Иль пленники, попавшие в тюрьму?
Мы – злая дурь и сбрендившая умность?
Иль в жизнях наших правда что-то есть?

Утро. 21 век

Хмурый ноль в моем кармане.
Утро. 21- век….
В глупых мыслей океане
Пропадает человек.
Снова ночь была бессонной,
А ведь так хотелось спать…
Лбом к прохладе жмусь оконной,
Чтоб хоть что-нибудь понять.
Жизнь забита поп-культурой,
Пахнет сексом и войной…
И бумажною купюрой
Обмотался Шар Земной…

ПО СТОПАМ ЛЕТОВА В САТЬЯ-ЮГУ

…И времени больше не будет,
Но мы остаемся с тобой
Смотреть, как уходят люди,
Каждый – за своею судьбой!
И все, что нам здесь остается —
Сиянье на наших плечах,
Когда мирозданье от страха сожмется –
Поняв, что приходит крах.
А после – лишь море улыбок –
Великий вселенский салют!
Оставь свою старую сумку,
Пошли, нас там все уже ждут!
Там будет лишь яркое солнце,
А больше и нет ничего!
Все то, что мешало – сотрется,
Когда мы увидим его!
Не будет ни бурь, ни волнений
Для тех, кто действительно жив!
Я верю без тени сомнения –
Мир будет велик и красив!
Ты знаешь, что Бог – есть любовь,
Ты знаешь, любовь – это свет!
И он может родиться только во тьме
Сотен судеб и лет!
Он есть в душе каждого, только
Кому-то по вкусу считать,
Что есть только мрак и сомненья, и страх,
И наш удел – жить и страдать.
И мы прошли этой дорогой с тобой,
Прошли по ней до конца.
Мы встретим последний, решающий бой,
Наполнив светом сердца…

***

Я – нетрезвый герой одиночной баталии
в обертке из бешено рвущихся слов!
Нас тыщи таких, космонавтов Гагариных!
Но нас – куда меньше, чем ваших крестов….

Мы несем миру свет, но бредем через мрак
Раскричавшихся в строчках закоулистых душ.
Мы презрели покой, сон да твердый пятак,
Мы раскрасили все в черно белую тушь…

Не кляни, да постой. Не спеши уходить.
Я со сцены сейчас сердцем в зал запущу.
Под восторженный грохот сердечная нить
Оборвется чуть слышно, но я не грущу.

И на «браво» приняв мой последний салют,
Вы проглотите все, не особо жевав.
Не пройдет пять минут, глядь – как все уже пьют,
Про меня пару слов очень важных сказав.

Но а как иначе еще, коль не так умереть?
До конца, хоть не долго, но все ж без вранья…
Так, чтоб даже холодная, вечная смерть
С уваженья поклоном встречала меня.

А потом, через время я снова приду
По стихам, по звучанию божьих струн молодых:
«Ээээххх, не жарко там, в этом «поэтском» аду!))
Хотя, есть прок, признаться,маленько подрых))

Птица

Неумелая и пропащая
Пляшет птица в моих руках.
Помню, видел – была летящая.
Может, правда, а может – в мечтах.
Осень рвется котомкой старою
Где-то там, за моим плечом…
Осень тянет струну гитарную
Черно-желтым своим ногтем.
Птица в лапах у ожидания.
Кто ей скажет — давай, лети?..
Когда кончились расстоянии,
Ведь от осени не уйти.
Не стряхнуть ей исхода бремя
С облака попиравших крыл.
Слышу – капает тихо время
В такт дрожанию птичьих жил
В темноту ноября. И в холод.
Но спокойны ее глаза.
Все же жизнь – это только повод.
Подготовка к полету ЗА…

***

Законы счастья так просты и так сложны
Весь мир подвластен им, и ты, и я.
Вся жизнь вокруг – на острие весны.
И знаем мы: она – последняя.

Законы кармы воздаянием щедры.
Тут – плачь, не плачь – получит мир свое.
И на его останках новые миры
Цветами скроют грязное хламье.

Рабы привычек, денег и вещей
Хотят любви, но прославляют Вавилон
И ищут счастье в блеске золотых цепей…
Желай лишь денег, и будь беден – вот закон.

Здесь умер Бог, забытый сотней тех,
Кто убежден, что Бог про них забыл.
Блажен, зато, хозяин: любит всех,
Паши и покупай, сколь хватит сил.

Чтобы народ не думал «не о том» –
Пусть занят будет только выживанием!
Нет жизни, коль не хочешь быть скотом.
Здесь нет любви, но всяк томим желанием.

Мы знаем больше, чем хотели знать.
Но тонем в мелочах, таков порок….
Мне кажется, нам стоило б понять:
Пора любить, а не спускать курок.

Про 2012 год…

Улыбайся, если ты – жив!
Громко смейся, коль действительно – так!
Не ругай весь мир, не простив.
Чтобы ДАТЬ – разожми кулак!

Успокойся и оглянись –
Сколько разных прошел дорог!
Не пугайся, да не крестись –
Может, путь твой – и есть твой Бог!

Как узнать, что такое – любовь,
Коль не знаешь, что такое – война?
Когда режет ладони в кровь
Перетянутая струна?

Когда, душу подняв на гриф, –
Не живешь, а пылаешь ты!
Лишь почти все в себе убив,
Ты достоин своей мечты!

Та, что рядом теперь, – вот ЛЮБОВЬ!
Как бальзам – ее робкие ласки!
Эх, целуй ее вновь и вновь
В эти добрые, светлые глазки!

И ее ты должен спасти
От печали, да одиночества!
Чтоб в один сплелись два пути!
И развеялось злое пророчество

Про 2012 год…

***

Из целой тысячи овец,
Бредущих узенькой тропою,
Где шли и мать, и мой отец –
Лишь я подобен был изгою!

С корыта общего не ел.
(Сколь ни пытался – не пускали).
А по ночам один глядел
На звезд загадочные дали.

Так проходил за годом год.
Пришел семнадцатый по счету.
Почти забыв про небосвод
Я впал в апатию, зевоту.

А стадо также молча шло
Тропою странной и постылой.
И всяк молчал про смерть и зло.
И птицей мнил себя бескрылой.

Но я – (все бредящий внутри
Дорогой светлою и длинной,
Желавший счастья и любви) –
Вдруг песнь услышал над долиной!

Она манила и звала
«За новой жизнью, новой славой».
Она пронзительной была,
А не как все – пустой, слащавой.

В ней чуялось биение сил
Не властных общему смиренью.
Простой напев мой ум пленил.
И подтолкнул меня к прозренью.

В нем страсть была. И был огонь!
И дух отчаянной свободы!
Как оборвавший упряжь конь, –
Я понял суть своей природы!!!

И мир взорвался! Как весной – цветок
Тугую клеть бутона разрывает!
Теперь я был совсем не одинок
Средь тех, кто пенью странному внимает.

Свобода – не для всякого удел.
Не жди признанья, коль ее постиг –
От тех, кто насмехался, и презрел.
И кто с тобой считаться не привык…

Теперь я волк, способный лишь рычать!
Я – не опасен! Что? Пугает шерсть?
Все, что вы можете – лишь блеять, да жевать.
А я – из тех, кто просто хочет ПЕТЬ!

К черту стадо, я в стаю свою ушел!
К черту номер в строю, и покорный взгляд!
Коль бежать из капкана силы нашел —
Никогда не вернешься назад!

Мы – волки! Мы – свобода во плоти!
Мы – вольной крови неустанный бой!
Мы – дети звезд, сошедшие с пути,
Мы – те, кто жив своею головой!

Мы – те, кого давили и гнали.
Мы – те, кем восхищаться будут Боги!
Мы – те, кто снаряжает корабли –
В морской дали искать свои Дороги!

А стадо шло, голов не поднимая.
Бездумно шло, глаза свои прикрыв.
Но кто ведет их? И откуда знает,
Что впереди: Болото? Лес? Обрыв?

Девочка – панк

…Ты любишь портвейн. И мои сигареты.
Ты ценишь тепло понимающих глаз.
Но часто, под нос напевая куплеты,
Бредешь по карнизу из блесток и страз.

И каждую ночь ты приходишь незримо!
Сердцебиением в заспанной мгле…
Юна, непокорна, неуловима,
Чуть-чуть одинока – приходишь ко мне.

Ты стала мечтой. Недоступной, манящей!
Век бы не видеть весь этот дурдом!
Век бы с тобою быть – с настоящей!
Девочка – панк с ирокезом – крылом….

Но где же ты? Где же, девочка – панк?
Где глаз твоих серая благодать?
Каждое утро я, как дурак,
Мечтаю проснуться, увидеть, обнять…

И в тишине уходящего сна
Чую щекой теплый трепет дыханья…
Миф ты, иль явь? И так – день ото дня
По миру я продолжаю скитанья.

Хой, девочка – панк! В этой драке без правил
Я на любовь все надежды оставил.
Но все – таки верю, кричу: «Панки – Хо-о-ой!!»
В надежде, что ты «салютнешь» мне рукой!

Я жду каждый день. На работе и дома,
На рок-концертах в ревущей волне
Лицо, что до сладостной боли знакомо.
Но ты, увы, ждешь меня только во сне.

В нашем сне!

***

Мой милый друг, смотрю в твои глаза
В них новый мир, неведомый, манящий!
Такой безумный, тихий, настоящий!
В них робкий страх. И первая слеза.

Мой милый друг, в нелепой сутолоке дней,
В безумном денег и вещей мелькание,
Мне лишь любовь твоя всего важней.
Ведь из живых – лишь мы в огромном здание.

Пусть небоскрёб сей рухнет и сгорит!
В моей руке твоя – залог спасенья!
Наперекор давленью серых плит
Мы будем вместе, в этом нет сомненья!

***

Чувства! – разнесет по свету ветер…
Холод! – холод сердце заполняет…
Грустно понимать, что не ответят.
Страшно – понимать, что забывают.

До той далекой ночи
Мне остались километры снов…
Но разлетелась в клочья
Гордость! Ветры ждут волков!

Птицы принесут мечту на крыльях.
Небо – огонек шальных созвездий!
Спицы перекрутят время пылью.
Мне бы сторонится перекрестий…

Отвержение

Я в тупик заведен безысходностью.
Я тоске смотрю в пасть ненасытную
Целый год воевал с этой пропастью
А сейчас лечу в бездну открытую….

Нет, наверно, мой путь не кончается.
Все ж не мертв я душой усталою.
Может, новая жизнь начинается
Из почившей в обрыве старой?

В ней не бросить б без знамени руки!
Не уснуть! А цветы, что в груди —
Не покрыть бы коростой от «скуки
И отсутствия звезд впереди».