В современном литературоведении нет работ, посвящённых сравнению образов Печорина и Демона. Но часто литературоведы называют Печорина «демонической» личностью. «Печорин нередко переступает грань, отделяющую добро от зла, так как, по его убеждению, в современном ему обществе они давно утратили свою определенность. Он свободно меняет их местами, исходя не из бытующей морали, а из своих представлений. Это смешение добра и зла придает Печорину черты демонизма, особенно в отношениях с женщинами. Он всякий раз безжалостно разрушает «гармонию неведения» как «неведение гармонии», как иллюзорное о ней представление, не выдерживающее столкновений с реальной жизнью» .
Характер Печорина задан с самого начала и остается неизменным; духовно он не растет, но от эпизода к эпизоду читатель все глубже погружается в психологию героя, чей внутренний облик как бы не имеет дна, принципиально неисчерпаем. В этом и состоит история печоринской души, ее загадочность, странность и привлекательность. Равная самой себе, душа не поддается измерению, не знает пределов самоуглублению и не имеет перспектив развития. Поэтому Печорин постоянно испытывает «скуку», неудовлетворенность, чувствует над собой безличную власть судьбы, которая ставит предел его душевной деятельности, ведет его от катастрофы к катастрофе, угрожающим как самому герою («Тамань»), так и другим персонажам («Бэла», «Княжна Мери»). Печорин сам себе кажется демоническим существом, злым орудием неземной воли, жертвой ее проклятия .
Таким же скучающим существом является Демон, «царь познания». Всеведение разочаровывает, опустошает, губит. Оно обнаруживает как несостоятельность социального бытия, так и несовершенство человека, человеческого рода, – оттого его негативный итог всеобъемлющ. Неустранимое бремя познанья и сомненья – первопричина трагической участи и Печорина, и Демона. Герои испытывают неудовлетворенность собой, своим образом жизни, и в частности тем, что не пытаются угадать свое назначение, найти жизненную цель. Их не удовлетворяет пустая деятельность, и одновременно им больно при мысли об упущенном стремлении к чему-либо высокому, значительному. Одно от другого – неотделимо.
Демон противопоставлен окружающей действительности:

И дик и чуден был вокруг
Весь божий мир, но гордых дух
Презрительным окинул оком
Творенье бога своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего.

Печорин вписан в неё, как в рамку: «Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными; пыльный бархатный сюртучок его, застегнутый только на две нижние пуговицы, позволял разглядеть ослепительно чистое белье, изобличавшее привычки порядочного человека…» .
Более точное описание Демона Лермонтов даёт в финале 1 части поэмы, когда он является во сне Тамары:

Пришлец туманный и немой,
Красой блистая неземной,
К ее склонился изголовью;
И взор его с такой любовью,
Так грустно на нее смотрел,
Как будто он об ней жалел.
То не был ангел-небожитель.
Ее божественный хранитель:
Венец из радужных лучей
Не украшал его кудрей.
То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик – о нет!
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, – ни мрак, ни свет!

Весь его облик говорит об обособлённости, отличительности, это пример описания предмета через исключение, а не утверждение характерных черт. Образ Печорина завораживает скорее своей двойственностью: «…его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев. Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками, – верный признак некоторой скрытности характера» .
Его облик так же, как и Демон, несёт «печать благородства и тайной жизни»: «белокурые волосы, вьющиеся от природы, так живописно обрисовывали его бледный, благородный лоб, на котором, только по долгом наблюдении, можно было заметить следы морщин, пересекавших одна другую и, вероятно, обозначавшихся гораздо явственнее в минуты гнева или душевного беспокойства» .
Отношение Печорина к природе и к жизни в целом во многом является нам в главе «Максим Максимович» через описание его взгляда: «…взгляд его – непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен» .
Демон столь же невозмутим, и в этом схожесть двух героев:

Но, кроме зависти холодной,
Природы блеск не возбудил
В груди изгнанника бесплодной
Ни новых чувств, ни новых сил;
И все, что пред собой он видел,
Он презирал иль ненавидел .

Однако, во 2 части в сцене объяснения с Тамарой мы видим Демона в совершенно ином ракурсе:

Могучий взор смотрел ей в очи!
Он жег ее. Во мраке ночи
Над нею прямо он сверкал,
Неотразимый, как кинжал .

Типичность облика Печорина и, вместе с тем его индивидуальность, автор подчёркивает фразой, которой заканчивается описание персонажа: «Он был вообще очень недурен и имел одну из тех оригинальных физиономий, которые особенно нравятся женщинам светским» .
Демон же резко контрастирует с окружающим миром и обособляет себя от него, в нем очень мало типичных черт.

Я видел брачное убранство
Светил, знакомых мне давно…
Они текли в венцах из злата;
Но что же? прежнего собрата
Не узнавало ни одно.
Изгнанников, себе подобных,
Я звать в отчаянии стал.
Но слов и лиц и взоров злобных,
Увы! я сам не узнавал .

Пожалуй, общим, что объединяет героев, является их чувство вечного недовольства и скуки:

Жить для себя, скучать собой
И этой вечною борьбой
Без торжества, без примиренья!
Всегда жалеть и не желать,
Все знать, все чувствовать, все видеть,
Стараться все возненавидеть
И все на свете презирать .

В Печорине детскость, душевная поэтичность парадоксально сочетаются с эгоизмом, жестокостью, скептицизмом; сам герой неоднократно говорит о своей двойственности. Проблема загадочности Печорина существует и привлекает внимание исследователей. Его образ нередко трактуется как воплощение законченного эгоизма. Однако анализ текста романа показывает, что душа Печорина, по выражению В.Г. Белинского, – «не каменистая почва, но засохшая от зноя пламенной жизни земля», ждущая благодатного дождя, чтобы произрастить роскошные цветы. «К бездушному обольстителю, к “поборнику зла” не привязалась бы Бэла, не тянулась бы Мери, не любила бы такого демонического героя Вера. Не случайно Максим Максимыч при первом же упоминании имени Печорина называет его “славным малым”» .
Детскостью отмечены его внешние и внутренние характеристики. Так, рисуя портрет Печорина, автор отмечает: «В его улыбке было что-то детское». Сердце Печорина трогают слезы слепого мальчика («Тамань»); герой способен горько, неудержимо, как плачут только дети, плакать («Княжна Мери»); наедине с природой он остается поэтом и, отправляясь на дуэль, жадно, как ребенок, любуется каждой росинкой на листьях (там же). «Скрытность характера» и – одновременно – детскость свидетельствуют о многомерности и противоречивости нравственно-психологического облика Печорина.
Черты одиноких страдальцев-бунтарей Лермонтов воплотил в образе Демона. Это герой промежуточной эпохи, когда для передовых людей старое понимание мира умерло, а нового ещё нет. Это бунтовщик без положительной программы, гордый и отважный мятежник, возмущенный несправедливостью законов Вселенной, но не знающий, что этим законам противопоставить. Как и герой романа Лермонтова Печорин, герой его поэмы – эгоист. Демон страдает от одиночества, рвётся к жизни и к людям, и в то же время этот гордец презирает людей за их слабость. Одну минуту своих «непризнанных мучений» он ставит выше «тягостных лишений, трудов и бед толпы людской». Как Печорин, Демон не может освободиться от отравившего его зла, и, как Печорин, он не виновен в этом. Но Демон также и образ символический. Для самого поэта и для его передовых современников Демон был символом ловки старого мира, крушения старых понятий добра и зла. Поэт воплотил в нём дух критики и революционного отрицания.