Эта заметка в газете сразу привлекла мое внимание. Заголовок бросался в глаза: «Новая жертва еще моложе». В заметке говорилось (довольно сухо, чтобы не испугать население) об очередном ритуальном убийстве. Газетчики уже заприметили, что каждая новая жертва оказывается моложе предыдущей. Вчера была убита 20-летняя студентка Колледжа искусств им. Рудольфа Гийома, Аннет Селински. Она, как и остальные жертвы, была убита в лесу, на пне, и у нее, как и у остальных пяти девушек, была четвертая группа крови — самая редкая, что не могло не обратить на себя внимание.

Надо сказать, за этими убийствами я следил уже давно и начал собирать кое-какие материалы, и только ждал звонка. Кто-нибудь из них должен был рано или поздно позвонить.

И действительно, после полудня, когда я отдыхал на кушетке после сытного обеда, раздался телефонный звонок. Меня часто укоряли за то, что у меня в кабинете стоит старомодный телефон с диском, тогда как все частные детективы давно обзавелись модными штуками с автоответчиками и голосовыми будильниками. Я не понимал — зачем? Чтобы заказы принимать через автоответчик? Да кому надо, те уж дозвонятся. По правде говоря, я и сотовые телефоны не любил, но приходилось один таскать с собой, чтобы уже окончательным букой не прослыть.

— Детектив Маркус Роков? — раздался взволнованный мужской голос в трубке.

— Да, слушаю.

— Меня зовут…

— Андриан Селински, я знаю.

— Как Вы догадались? У Вас определитель номера?

— Ну, уважаемый барон, я не пользуюсь такими примитивными штуками. Я узнал Вас по голосу. Каждый голос уникален. И стоит мне один раз услышать человека, я навсегда его запомню. Вы звоните мне по поводу убийства Вашей дочери?

— Да, это страшная…

— …страшная трагедия, я знаю. Так. Подъезжайте ко мне через два часа, я буду свободен.

— Через два часа не могу. У меня совет директоров…

— А я не могу в другое время. Так что звоните завтра…

— Но… Хорошо. Я подъеду.

* * *

Честно говоря, мне было без разницы, когда он подъедет — через два или через три часа, или через пять минут. Времени у меня была уйма. Просто необходимо было держать марку.

Через два часа Андриан Селински, барон, директор «Электриэшн компании», был у меня в кабинете. Это был невысокий лысенький старичок (удивительно, как рано эти бароны лысеют! За свою жизнь я не встречал еще ни одного барона старше 40 лет, который бы оставался волосат) с бегающими глазами и бородавчатыми пальцами. На пальцах у него, кстати, было огромное количество колец и печаток.

— Откуда это у Вас? — спросил я вместо приветствия.

Барон посмотрел на печатку, на которой был изображен феникс, сгорающий в огне.

— А это… Это Аннет мне подарила на 45-летие.

— Откуда она его взяла?

— Не знаю. Купила наверно. А почему Вы спрашиваете?

— Дайте мне печатку.

Барон послушно снял феникса и протянул его мне с выражением глубокого удивления на лице.

— Благодарю. Итак, — я спрятал печатку в ящик стола, — когда Вы видели Аннет в последний раз?

— Погодите… Ну так нельзя… Сначала мы должны обговорить сумму за расследования, я должен…

— Барон! — произнес я мягко. — Вы хотите, чтобы я нашел убийцу?

— Конечно!

— Тогда отвечайте на вопросы. А о цене поговорим потом. Если Вы, конечно, захотите мне заплатить.

— О чем вопрос?

— Ладно. К плате потом. Итак, когда Вы видели Аннет в последний раз?

— Позавчера. Она закончила семестр, и они с друзьями отправились отмечать это событие… — Барон защелкал пальцами. — Я не помню, куда, — беспомощно сказал он.

— Вы забыли. Вы вообще, похоже, мало заботитесь о своей дочери. Точнее, заботились. Так нельзя.

— Да что Вы об этом знаете! — возмутился барон. — Да что Вы вообще обо мне знаете?

— Много чего. Например, что Вы приехали ко мне на автомобиле со стороны Сиреневого бульвара, потому что Ваш правый ботинок заляпан в грязи, а недавно прошел дождь и парковочные места со стороны Сиреневого бульвара утонули в грязи. Вы вышли с пассажирской стороны, выругались на растяпу-водителя, а другой ногой встали уже на чистое место. Это все вместе означает, что Вы пожаловали ко мне прямо с совета директоров, потому что Ваш дом располагается с другой стороны, и по иному маршруту Вы бы не успели ко мне в срок. Также с утра Вы ели только тосты… Позвольте… — я вгляделся в усы, — с маслом, а это не завтрак такого уважаемого джентльмена, как Вы. Значит, Вы ели набегу, второпях. Куда торопились? На тот самый совет директоров. А поскольку из усов маленькие крошки еще не выветрились, это значит, что вы ели сразу после моего звонка. А еще Вы пили виски. Знаете, чтобы заглушить стресс, лучше пить не алкоголь, а пустырник или валерьянку, на крайний случай карвалол. И вообще, нечего переживать. Хорошо, что Вашу дочь убили. С ней могли произойти гораздо худшие вещи…

— Что Вы имеете в виду? Что может быть хуже смерти?

— Есть масса вещей, которые хуже смерти.

Барон в недоумении уставился на меня. Я расхохотался.

— Похоже, Вы не всерьез меня воспринимаете, — сказал он.

— Я-то как раз всерьез, — я наклонился к барону. — Похоже, что это Вы не понимаете, насколько серьезно дело. Ваша дочь участвовала в кровавом ритуале…

— Что значит «участвовала»? Она — жертва!

— Жертвы себя так не ведут. У Вас есть фото с места преступления?

— Разумеется! Инспектор Седов мне сделал копии. Это ужасно…

— Ага… — Я склонился на фотографиями. — Так я и думал. Где тут север? Ага, вот мох. Вижу. Головой на запад… Этот пень служил алтарем. Привязывать ее было не за что. Если бы она сопротивлялась, это видно было бы по синякам на руках и ногах. Похоже, он добровольно разделась и легла на алтарь, раскинув руки и ноги. Вот только зачем?

— У нее вся грудь и плечи залиты кровью… Кошмар! Похоже, ее пытались съесть заживо!

— Почему пытались? Съели. Только не заживо. И не совсем съели. Обратите внимание на выражение лица. Почему оно не застыло в ужасе? Похоже, что она была счастлива. Разве так улыбаются жертвы ритуалов?

— Ее одурмали! Накачали наркотиками! Напоили!

— Не впадайте в истерику. У Вас есть заключение судмедэксперта?

Барон подал мне сложенную вчетверо измятую бумажку. Его пальцы дрожали.

— Ага. Алкоголя или наркотиков в крови не обнаружено. На теле кровь двух групп — первой и четвертой… У Аннет какая группа?

— Первая.

— Четвертая… Довольно редкая. Запомним… Ну кто так составляет экспертизу? А, доктор Лавинская… Понятно. Вечно у нее голова не о том думает. Ну и к чему, что следов насилия нет, это и не важно. А вот характер ран на шее и лице не указан, только на груди. Зачем мне грудь? Возьмите обратно. Придется самому осмотреть тело.

* * *

Мы вышли из морга. Барон закурил и закашлялся.

— Бросайте курить, барон. Вредно.

— Да я уже…

— Знаю, десять лет не курите. А за два дня уже вторую пачку приканчиваете. Так нельзя.

— Откуда Вы знаете?

— Вы сначала пустую вытащили. Она у Вас в левом кармане. Там же носовой платок, если Вы его ищите…

— Спасибо. Не могу это видеть… Я с ума сойду… Что понадобилось бедной девочке в лесу?

— Не знаю. Пока не знаю. Но скоро я устраню этот пробел. А Вы отправляйтесь домой и подготовьте карту канализации. Мне нужна подробная карта, со всеми ходами и выходами.

— Зачем? — оторопел барон.

— Надо.

— Это поможет установить убийцу?

— Еще как.

— Хорошо. Тогда я пойду?

— Идите.

* * *

В тот же день я побывал в колледже, где училась Аннет (типичное снобское заведение для богатеньких буратино), выяснил название клуба, в котором студенты собирались отмечать свой экватор, и вечером, соответствующе одевшись, направился туда.

Сначала охранник не хотел меня пускать, видимо, ввиду возраста (а выглядел я далеко за 30), но, увидев мое удостоверение, посторонился. Я проследовал сразу к барной стойке.

Гремела музыка, звучал очередной хит (а я уже и счет им потерял, и пусть каждый хит — песня навсегда и так далее), на танцполе дергались мальчишки и девчонки, впервые познавая друг друга в движении тел. Мы в свое время серенады слагали, под окном ночи не спали, а пели как умели… А эти нынче — подрыгаются на танцульках, и в кроватку… Ну ладно. Каждому времени свои нравы.

Итак, я подошел к барной стойке, заказал пару коктейлей и принялся оглядываться. Алкоголь, правда говоря, мне никакого удовольствия не приносил, но что-то пить надо было, иначе мой вид был бы несоответствующим.

Очень скоро я приметил двух бледных молодых особ. Они танцевали только друг с другом, так искусительно двигались, что взгляды многих парней (да и девушек тоже) были прикованы исключительно к ним. Я тоже принялся глазеть на этих дамочек.

— Нравится? — вдруг спросил меня какой-то бледный субъект в темной шляпе, подсевший на соседний стул.

Я посмотрел на него. В полутьме, да еще наполненной вспышками и сверканием, черты лица было сложно рассмотреть, но в общем и целом я рассмотрел собеседника.

— Да, — ответил я и напрягся. — Твои?

Субъект кивнул.

— А вчера тут студенты вечером отдыхали, экватор отмечали, видел?

— Ну видел. А что?

— А ничего. Ищу тут кое-кого…

— Из студентов?

— Студенток.

— Ага. — Субъект подумал. — Есть у меня тут на подборе студентки. А эти что — не интересуют? Их сразу две.

— Ой, я же не молод, уважаемый. Как я с ними двумя справлюсь? Мне надо одну, но такую, чтоб ух!

Субъект замигал.

— Ладно, — сказал он. — Будет тебе ух!

* * *

«Ух!» оказалась скромная рыжеволосая девочка лет шестнадцати. Она робко постучалась и вошла в снятую мной комнату на втором этаже клуба.

— Не бойся, — сказал я.

— Раздеваться?

— Зачем? Лучше сядь. Скажи, ты вчера тут студентов видела?

— Студентов? — спросила девочка дрожащим голосом.

— Да не бойся ты. Не собираюсь я спать с тобой. Мне нужна информация…

— Так Вы бы так спросили…

— Слушай, хватит притворяться, — произнёс я. — Сибилла, это не смешно.

Девочка вскинула голову.

— Видела, — злобно сказала она. — А что Амадеус тебе ничего не рассказал? Они тут костями трясли, а драку устроили, разорви тебя гром, вот и пришлось их выдворить.

— Ага. Выдворить. И Аннет с ними была?

— Маркус, ты затеял не ту игру. Оставь Аннет. Тем более, что это не мы с ней сделали.

— А кто же?

— Я не знаю. Мы их просто выставили из клуба, и все. И Амадеус, и охранник тебе это подтвердят.

— Амадеус не догадался, кто я, хотя нюх у него будь здоров. И ты лучше не говори ему об этом.

— Ладно, ладно, не скажу. Я и сама, пока ты меня по имени не позвал, не догадалась, кто ты. Детектив, мать твою через семь гробов левой ногой в правый глаз!

— Полегче, Сибиллочка!

— Полегче — на рее, карамба! Так. Я уже почти успокоилась. Деньги заплатишь, чтобы все правдоподобно было?

— Конечно. Держи. Тут больше, чем надо. Скажешь Амадеусу, что была лапочкой. Итак, куда пошли студенты потом?

— Почему бы тебе их самих не спросить?

— О, во-первых, они разъехались, во-вторых, у них такие папаши, что с ними лучше лишний раз не связываться.

— Ты же не робкого десятка.

— Ну не робкого.

— Так почему, дьявол тебя побери…

— Потому что об этом почти никто не должен знать. К тому же не в студентах дело. Они куда-то пошли, а Аннет осталась здесь…

— С чего ты решил, мертвец тебя дери?

— Тогда что делает ее браслет вон там, под шкафом?

Сибилла скосила глаза. Из-под ножки шкафа виднелся фрагмент изумрудного браслета, слишком дорогого, чтобы он принадлежал кому-то еще, кроме дочери барона.

— Да, это ее, — сказала девочка, подняв браслет. — Откуда он здесь взялся, тысяча чертей?

— Не знаю. У тебя надо спросить. Твоя же комната.

— Моя, но я вчера не работала, просто в баре сидела…

— Так, понятно. А кого-нибудь видела подозрительного?

— Да тут другие типы-то и не ходят…

— Ну, а подозрительные из подозрительных? Кто с Аннет разговаривал?

— Да был тут одни. Длинный, как бом-брамсель, и, судя по всему, богатый, как губернатор Ямайки. Все около нее ошивался. Один мальчик, совсем зеленый, юнга, пытался с ней потанцевать, а тот, длинный, как рявкнул на него, черт усатый, мальчишка чуть со стула не свалился, а потом убегал на всех парусах.

— Ясно. Как он выглядел, кроме того, что длинный и усатый?

— Морда у него приятная. Не люблю усатых, а у этого ничего усы были. Как у Боярского в «Трех мушкетерах». И обходительный такой, хуже лакея. И на стульчик ее подсаживал, и снимал со стульчика. Потом они наверх пошли…

— Просто так, и с Амадеусом не поговорили?

— Неа… Тысяча чертей, якорь мне в бушприт! Как же я на это внимания не обратила! Нет, не поговорили. Амадеус еще так спокойно на них посмотрел… То есть, вроде спокойно, а у самого кишки кипят.

— Ясно. И раньше ты его не видела.

— Да, не видела.

— Все понятно. Ну бывай, разбойница!

И я вышел из комнаты, захватив с собой браслет.

* * *

Из разговора с бароном я узнал, что Аннет в последнее время общалась с каким-то типом из колледжа, по имени Виктор. Он был очень высокий и худой, как жердь. Андриан видел его пару раз. Они с Аннет не смотрелись, и барон думал, что ничего у них с ней не выйдет. Забрав карту канализации, я попрощался с бароном. Мне было даже смешно, с какой надеждой он на меня посмотрел на прощание.

Наведавшись в колледж, я узнал, что Виктор — это Виктор Салахин, новый преподаватель музыки. Он и вправду был высокий и носил усики («маленькие, как тараканчики», — сказала директриса). Директриса назвала мне также адрес, по которому проживал пресловутый Виктор. По пути к Виктору я зашел в магазин и купил набор цветных мелков и четки.

Конечно, Виктор там и не жил. Дом вообще шел под снос. Однако, я пробрался через красно-белые ленточки и проник под своды здания. Я очень быстро нашел выход на задний двор. Ого — вот и она: канализация. Такие, как Виктор, всегда выбирают дома с канализациями.

В городской клоаке вонь стояла нестерпимая. Даже я ее чувствовал, хотя и рецепторы почти сразу заблокировались. Было темно, но мои глаза быстро адаптировались — я с детства отлично видел в темноте. Но становиться жителем канализации только из-за этого мне не хотелось.

Итак, я пробирался по канализации в ту сторону, где судя по карте, должен был быть сток в реку. Так и есть. Недалеко от стока я обнаружил выход на поверхность. Он находился в лесу и располагался недалеко от места преступления.

Осмотр пня и поляны ничего не дал. Расторопная полиция уже уничтожила все следы. Пришлось лезть обратно.

Виктор уже ждал меня внизу.

— Привет, Маркус!

Я прищурился.

— А! Так вот какой Виктор! Давно не виделись? Какими судьбами?

Виктор настороженно посмотрел на меня.

— Ты меня ищешь? — спросил он.

— Зачем ищу? Нашел. Присядь, поговорим.

Виктор послушно сел.

— Тебе крови из морга мало? Зачем ты на девушек нападал? И еще выбирал каждый раз моложе… Тьфу! Какая пошлость!

— Это не я!

— А кто?

— Я покажу. Пойдем.

Мы пошли с Виктором вглубь канализации. Становилось холоднее. Наконец, мы свернули в какой-то закоулок, и я обнаружил на стене кокон.

— Кто это?

— Это Спящий. Если бы ты провел расследование, как полагается…

— А я и провел, как полагается, Виктор. Я знаю, кто убийца. И это не ты. А вот — оно. Просто тебя было легче найти, чем это древнее создание.

— Как ты догадался?

— Тайна следствия. Одну зацепочку только выдам: печатка с нашим символом. Ты подарил его Аннет, а та подарила его отцу.

— Как ты догадался, что девушек убил Спящий, а не я?

— Выражение лиц убитых девушек. Все они были распяты на пне, умерли с выражением счастья на лице. И у всех у них была одна — четвертая — группа крови. А я знаю, что такая редкая группа крови только у одного из нас — у Спящего. Я не знаю, кто его пробудил и зачем, но я докопаюсь до истины. Не знаю, по какому принципу он выбирал жертв, но Аннет была среди них. Ты пытался спасти девушку и обратить ее, но не смог остановиться. К тому же ваши крови не совпадают.

Виктор упал на колени.

— Наш укус причиняет не боль, как думают многие, — сказал я. — Он очень сладок, и для жертвы, и для палача. И не все могут остановиться. Даже если вампир захочет остановиться, а жертва захочет продолжения, их ничто не разорвет. Именно так и погибла Аннет. Она хотела еще. Поэтому ты кусал ее много раз… А потом ты вскрыл себе вены, чтобы напоить ее своей кровью, но было поздно… Увы.

— Что делать?

— Сдаваться. Ты понимаешь, что я в сложном положении. Я работаю частным детективом, но берусь расследовать только те дела, которые связаны с вампирами. Так я могу или скрыть следы преступления, или уговорить вампира притвориться человеком и сдаться в руки людского правосудия. Что будет, если мир узнает о нас? Нас просто уничтожат последователи ван Хельсинга и Торквемады. Инквизиция уверена, что истребила всех вампиров. Мы скрываемся. Мы пьем искусственную плазму… И только Спящие — Древние Вампиры — пьют человеческую… Как ты его нашел?

— Мне пришло письмо… От Охотника.

— Он в городе?

— Не знаю. Он указал место, где скрывался Спящий…

— Интересно…

— Великий Влад! — Виктор схватился за голову. — Что будет, когда Спящий проснется?

— Ничего. У меня с собой есть мел. И четки. И заклинание я знаю. Помоги мне. Здесь есть вход в старую канализацию. Она заброшена. Мы перенесем Спящего туда и заключим его в Круг. Он не сможет оттуда выйти без посторонней помощи. А туда зайдут не скоро.

Мы отлепили Спящего от стены и перенесли кокон на нижний этаж канализации. Для этого нам пришлось выломать решетку, что при нашей физической силе не составило особого труда. Затем мы расположили кокон с древним вампиром в куче щебня, чтобы его не было особо видно. Я очертил мелом двойной круг, чтобы Спящий оказался в центре, и произнес заклинание. Круг закрепился. Теперь никто, кроме вампира, не смог бы освободить Спящего.

Я оборотился к Виктору.

— Слушай, племяш, сделаем так. Я знаю, что ты пытался спасти девочек. Но людям нужна жертва. Не можем же мы им предъявить это… — Я махнул рукой в сторону кокона.

Виктор кивнул.

— Ты выдашь себя за маньяка. Адвоката я тебе найду, из наших.

Виктор сглотнул.

— Добьемся тебе пожизненного, а не смертной казни. Посидишь в тюрьме лет десять, что тебе стоит, а потом, когда все утрясется и история забудется, сбежишь. Я лично посодействую. Идет?

— У меня есть выбор?

И мы направились к выходу из канализации, вбив решетку обратно в бетон.