Посвящается некому человеку, обретшему небо

Утро выдалось прохладным и ветреным, но зато свежим и бодрящим. На зелено-желтой листве еще поблескивали следы ночного обильного дождя, щедро осыпавшего хрустальными каплями испеченную под солнцем землю. Воздух был каким-то морским соленым терпким, ощущалось легкое прикосновение белесого тумана к пространству, чуть подвывал сквозной ветер, сдувший с мусорных ведер остатки просроченных газет и журналов. Солнце едва поспело, а птицы уже вовсю заливались не то ноктюрнами, не то арабесками, возможно даже элегиями, одно ясно: песни эти были, почему-то, грустными.

Шел уже третий день июля. Свежий аромат пестрых пионов и олеандр, густо осыпавших окна и балконы, словно конфетти, заполонил всю узенькую улицу, изредка задевая центральную площадь города. Бесконечные ряды разноцветных домов, обтянутых замшелыми черепичными крышами с закоптелыми трубами, тянулись от пустых железнодорожных станций до упора к подножиям пологих туманных холмов, опоясанных гирляндами из благоухающих пушистых цветов. Невысокие ажурные заборы,  словно проволоками перевязанные гибкими лозами дикого винограда, слегка высовывались из поросшей сплошным изумрудным ковром влажной листвы. Вспаханные поля, словно пришитые к земле лоскуты ткани, словно козырные карты, лежащие рубашками вверх, простирались вдоль дорог, вплоть до самого горизонта.

Именно в этот день Дюсса Позарелли не спеша пересекала чуть проснувшуюся улицу, весело постукивая металлическим кончиком зонта — трости о землю и сохраняя на веснушчатом лице легкую бодрую улыбку. День не предвещал ничего необычного, кроме как обыденной работы в скромной фруктовой лавке. Дюсса, как ни странно, любила свою работу и всегда очень приветливо встречала покупателей, предлагая только самые лучшие фрукты. Она рассуждала так: счастлив покупатель – в достатке продавец, по-другому не может происходить торговля. Быть может, именно поэтому маленькая лавка на углу пользовалась большим спросом среди жителей города.

Неожиданно перед Дюссой вырос господин Орло, резко выскочивший из-за угла. Он явно куда-то торопился —  об этом свидетельствовала легкая взъерошенность  и неопрятность в прическе, одежде и манерах, однако, при виде Дюссы, господин Орло, собрав в себе всю свою интеллигентность и приветливость, остановился и, растянув тонкие усатые губы в почтительной улыбке, мяукающе протянул:

— Доброе утро, Дюсса! Никак, в лавку направляешься? В столь ранний час?

Дюсса, обнажив ожерелье жемчужных зубов и приподняв брови, ответила:

— Доброе утро, господин Орло. Я всегда прихожу в лавку именно в это время, как и нужно. Я предпочитаю не опаздывать на работу. А вы, как я вижу, куда-то торопитесь?

— Тороплюсь? Нет, еще успеваю. Тут такое дело, весьма неприятное: братец мой, Просаль, приезжает ко мне сегодня. Вот-с, иду встречать. Придется на целую неделю принять его у себя, какой кошмар!

— Что же в этом кошмарного, господин Орло? Я вас не понимаю!

— Все бы хорошо, да вот только Просаль ужасно странный, очень странный. Я его даже, признаться, побаиваюсь. Ну, да слава Богу, живу я не один, тут хоть с женой, да все равно, знаешь ли, неприятно. Братец мой, право, такие странные  фразы произносит! А я ведь его плохо знаю, брат-то он мне сводный. Что не говори, а принять мне его все равно придется. Все равно.… Ух, ну ладно, Дюсса, побегу я, скоро Просаль должен приехать. Пожелай мне удачи.

Дюсса лишь пожала плечами в ответ и сопроводила господина Орло недоуменным продолжительным  взглядом. «Нет, — подумала она. – Пока не встречу господина Просаля, не буду делать о нем поспешных выводов».

Целый день напролет Дюсса добродушно обслуживала покупателей, только и успевая раздавать пакеты для фруктов и считать сдачу. Часы, висящие на неровной стене, с которой то и дело сыпалась штукатурка, беспрестанно тикали, предвещая о скором наступлении вечера и, впоследствии, окончании рабочего дня. Жизнерадостная полноватая Гацания, коллега Дюссы, работала не столь искренне, однако очарования ей было не занимать. Низкорослая курносая толстушка хоть и не отличалась особенным энтузиазмом, но при желании могла ангельским обаянием заставить даже самого ленивого покупателя приходить в лавку не раз.

По окончании рабочего дня Дюсса, как обычно, уходила последняя и поэтому, закрывая дверь лавки и уставившись на заходящее полукруглое солнце, она покорно провожала закат, ослепнув на мгновение от обилия ярко-красного цвета. Прохожие, озабоченные своими проблемами и делами, в беспорядке метались по горящей золотом улице, мелькая перед глазами, словно мухи и удаляясь вдаль безмолвными тенями.  На слегка сиреневом небе блеснула платиновая звезда, сопровождаемая еле заметным прозрачным дымом, словно какое-то неведомое существо закурило в невидимую трубку и запустило вверх большие призрачные кольца, продуваемые слабым, но когтистым ветром.  Прогудел в последний раз напряженный гудок поезда, сотрясая условную тишину, посещавшую город лишь по ночам. «Пора идти», — подумала Дюсса, повернув ключи в скважине двери лавки и засунув их в карман синего джинсового платья. Она уже было шагнула вперед, но ее взгляд вдруг привлек темный силуэт , неподвижно стоящий посреди дороги и задравший голову вверх. Дюсса тоже невольно обратила свой взор на небеса – звезды уже щедро орошали металлическим блеском бесконечное аквамариновое поле. Яркие алмазные блики заиграли в зеленых глазах Дюссы , она, казалось, на мгновение забыла обо всем, пока резкий звон ключей не нарушил благодатную тишину. Ключи выпали, должно быть, из кармана, и Дюсса раздосадовано подумала: «Дырка в кармане». Забыв и про силуэт, и про небо, она быстро направилась в сторону дома, все так же беззаботно постукивая зонтом.

Следующий дождливый прохладный день разрушил мечту Патриции – тети Дюссы, отправиться на пикник в холмы, поэтому Дюсса, отменившая свой давно запланированный отпуск, взметнулась на старенький зеленый велосипед и быстро прибыла в лавку. На сей раз покупатели очень редко радовали визитами, до обеда пришли только четыре лица, а после обеда и вовсе никто не приходил. Гацанию это, похоже, мало огорчало, зато Дюсса, будучи приверженцем своей профессии, разочаровалась не на шутку. Отлучившись в кладовую, Дюсса провела бы там весь оставшийся день, если бы не услышала зов Гацании:

— Посетитель!

Тут на узком лице Дюссы заиграла счастливая улыбка, и она стрелой ринулась к кассе. К ее великому удивлению, покупателем оказался тот самый силуэт, разглядывающий вчера небо, встав посреди дороги.

— Чего желаете?- как по обычаю протараторила Дюсса.

Покупатель, рассеянный и взъерошенный, в помятом выцветшем пиджаке и растянувшихся брюках, немного потоптавшись на одном мечте, чуть хрипло ответил:

— Можно-с немного яблок.

Дюсса послушно кивнула и тот час же выполнила просьбу. Покупатель продолжал говорить:

— Хорошо у вас тут, культурно, уютно. Дворники вежливые, да и продавцы тоже. Я вот ненадолго к брату приехал, к мяснику, Орло его звать.

Тут в Дюссу будто молния ударила, она сразу вспомнила вчерашнюю беседу с господином Орло, но не подала виду, что ужасно удивлена.

— Небо сегодня особенно примечательно,- в задумчивости продолжал Просаль. – Чуть серое, в некоторых местах слегка желтоватое, изредка бурое, затянутое густыми тучами… Чувствуется, будет гроза. Мда, будет гроза, в этом нет никаких сомнений. А солнца-то совсем не видать, зато подле холмов виднеется маленький золотой просвет, словно щель в темной скважине.

— А вы случайно не метеоролог?- как бы между прочим спросила Дюсса, избегая пристальных взглядов Просаля.

— Нет, нет, всего лишь трубочист, однако люблю свою профессию и бесконечно предан ей. Вы вот только представьте, я каждое Божье утро могу позволить себе, сидя на трубе, любоваться лазоревым небом, вдыхать запах свежего ветра. А то, как я не посмотрю на прохожих, и передо мной вырисовывается одна и та же картина: унылые бесцветные лица, безразлично смотрящие вниз, не обращая взоров ввысь, как будто там, на асфальте, тоже есть небо, словно там свои птицы, облака и солнце! Вздор! К чему это  грязное асфальтовое небо? Разве есть в нем что-то прекрасное, чарующее? Только пыль да лужи, не боле!

Дюсса немного смутилась, но, не показав виду, протянула внезапно разгневавшемуся Просалю пакет с яблоками. Тот жестом поблагодарил Дюссу и скрылся за железной дверью лавки.

— Вот уж странный господин! – прошептала Гацания, выползая из кладовой. – Не того ли он?

Дюсса только пожала плечами, а про себя подумала: «весьма интересный человек».

С этого дня каждый вечер, сидя на выступе внешней стороны окна, Дюсса наблюдала за темным призрачным силуэтом, стоявшем чуть согнувшись на дороге и завороженно смотревшим на сизое небо.  Кто он? Обычный трубочист? Задумчивый мечтатель? Или всего на всего законченный сумасшедший, у которого, как говорится, не все дома? «Может, стоит узнать его поближе?- размышляла Дюсса, не сводя глаз с Просаля. – Наверное, ему так не хватает общения, и, быть может, понимания, наверное, он так одинок в своем небесном мире, ведь там нет людей. Хотя…если ты посреди толпы, это еще не значит, что ты не одинок. Одиночество – это потеря самого себя, должно быть, того, что называется душою, это заблуждение в непроходимых лесах жизни. Ведь чтобы называться волком, не обязательно иметь стаю? Или именно стая дает право на достойную жизнь, не заросшую гибельными тропами? Быть может, Просаль летает слишком высоко. И падать ему будет очень больно… Тем не менее, я должна во всем разобраться, поговорить с ним и оттащить поближе к земле. И тогда, быть может, Просаля перестанут считать ненормальным».

Но Просаль не появлялся в лавке уже три дня. Ровно три дня о нем не было ничего известно, пока, наконец, утренние газеты не засияли кричащими заголовками:  «Человек-небо приземлился», «Посланный с небес под колесами автомобиля», «Обозревавший небо распрощался с землей», «Обретший небо» и так далее.

— Что это значит? – тревожно вскричала Дюсса, когда в один грозовой день в лавку забежал господин Орло, как всегда неопрятный и рассеянный, с синим зонтом в руках и коричневым чемоданом. Он опустил взгляд в пол и подавленно, еле слышно произнес:

— Как жаль, Дюсса. Какая нелепая смерть!

-Но как?! – ошеломленно воскликнула Дюсса. – Как это произошло?!

— Он остановился и взглянул на небо, в то время как переходил дорогу… И водитель не справился с управлением…

— Не может быть! Но он ведь просто посмотрел на небо!

— Да… Да, Дюсса, просто посмотрел на небо…